Карьера князя Куракина после смерти императрицы Екатерины Второй.
Как уже сообщалось, после смерти императрицы, Павел срочно вернул князя Куракина в Санкт-Петербург, и буквально осыпал князя Куракина монаршими милостями.
Только в течение ноября 1796 года, князь Куракин был пожалован в тайные советники, назначен членом совета при императоре, назначен вице-канцлером, произведен в действительные тайные советники, получил высшие российские награды: орден Святого Владимира 1-й степени и орден Андрея Первозванного. А в качестве материальной компенсации Павел подарил ему дом в Санкт-Петербурге и приказал выдать 150 тысяч рублей на оплату образовавшихся долгов, а в день коронации пожаловал князю более 4 тысяч душ крестьян и богатейшие рыбные ловли всей Астраханской губернии. Таковы были милости Павла к князю Куракину за многолетнюю ссылку и верную дружбу. А в 1798 году князь Куракин был избран членом Российской Академии наук, хотя Николай Иванович Греч, член-корреспондент Петербургской Академии наук, называет его человеком «пустым и слабоумным». Но это всего лишь свидетельство зависти к удачливому вельможе.
Придворные интриги. Новая опала князя Куракина.
В том же 1798 году, князь Куракин снова попал в опалу и был выслан из Санкт-Петербурга, по официальной версии, из-за слишком пристального внимания, которое он уделял императрице Марии Федоровне и фрейлине Нелидовой, за что 9 сентября 1798 года был уволен от должности вице-канцлера и отправлен в деревню. После размолвки с императором Павлом, Куракин вновь отправляется в ссылку в Надеждино, и живет здесь около двух лет: «После смерти Екатерины Второй, князь Куракин был возвращен ко двору. Дружба его с Павлом неожиданно оборвалась. «Возможно, предполагают авторы статьи «Отзвуки славного былого» Л. Пашкова и Е. Савельева, - из-за слишком уж непринужденных отношений с императрицей Марией Федоровной и фавориткой императора Е. Нелидовой. Куракин вновь не по своей воле отправляется в Надеждино и живет здесь около двух лет». Незадолго перед смертью Павла, князь был прощен и вернулся в Петербург». (Ольга Тимошина, Сергей Маркин «По страницам истории Сердобского края», стр. 188).
Причина опалы.
Князь действительно был неравнодушен к женщинам, но справедливости ради следует сказать, что Куракин активно поддерживал партию Марии Федоровны и девицы Катерины Нелидовой, в их непримиримой борьбе против партии московского губернатора Федора Васильевича Ростопчина, который также был близок к императору Павлу. И опала Куракина была следствием придворной интриги И.П. Кутайсова и Ф.В. Ростопчина против Куракина за влияние на императора.
Вот что о причине своей интриги пишет сам Ростопчин:«На государя сильно влияет императрица, она вмешивается во все дела… Чтобы усилить свою роль, она соединилась с мадемуазель Нелидовой, ставшей ее лучшей подругой… Оне желали бы устранить князя Безбородко и посадить на его место князя Александра Куракина, дурака и пьяницу, хотели бы определить во главу военной части князя Репнина и управлять всем через своих ставленников»…Как видим из этого отзыва, Ростопчин явно не благоволил к князю Куракину, ибо князь, как я уже писал выше, получил благодаря графу Панину, прекрасное заграничное образование.
Впрочем, о своем друге Иване Павловиче Кутайсове, Ростопчин также отзывался пренебрежительно: «некогда турок, после христианин, теперь комнатный слуга». Еще более пренебрежительно о Кутайсове отзывался Долгоруков: «O tempora! O mores! (О времена, о нравы!) Впрочем, когда же этого и не бывало? Меншиков торговал блинами, Разумовский певал на клиросе, Сиверс был скороходом! Почему же и Кутайсову не быть графом?»
Причину такого пренебрежительного отношения к не родовитому Кутайсову объясняет Саблуков: «В детстве, во время первой турецкой войны, он попал в плен при Кутаисе, отчего и получил свою фамилию. Павел принял его под свое покровительство: велел воспитать на свой счет и обучить бритью. Он впоследствии сделался императорским брадобреем и, в качестве такового, ежедневно имел в руках императорский подбородок и горло, что, разумеется, давало ему положение доверенного слуги. Это был чрезвычайно смышленый человек, обладавший особенною проницательностью в угадывании слабостей своего господина. Надо, однако, сознаться, что он, по возможности, всегда старался улаживать все к лучшему, предупреждая тех, которые являлись к императору, о настроении духа своего господина. С течением времени он … был сделан графом»...
А чтобы понять причину нелюбви Кутайсова и Ростопчина к Нелидовой и князю Куракину, необходимо также сделать небольшое пояснение. В современной истории и литературе девицу Нелидову принято изображать как фаворитку и любовницу (?!) Павла. Она действительно имела большое влияние на Павла, вследствие того, что умела гасить непредсказуемые по последствиям вспышки монаршего гнева, но она никогда не была его любовницей.
Катерина Ивановна Нелидова, сорокалетняя девица, воспитанница Института благородных девиц при Смольном монастыре, испытывала к Павлу чисто платоническую любовь. Она сама говорила об этом Павлу: «Разве я искала в Вас для себя мужчину? Клянусь Вам, с тех пор, как я к Вам привязана, мне все кажется, что Вы моя сестра» (подробнее см. Восемнадцатый век. Кн. 3. С. 435). Павел, как истинный рыцарь, относился к ней также.
Свидетельство о внешнем облике Нелидовой сохранил полковник Николай Александрович Саблуков: «По наружности она представляла полную противоположность с императрицею – Мария Федоровна «была белокура, высокого роста, склонна к полноте… Нелидова же была маленькая, смуглая, с темными волосами, блестящими черными глазами… Впрочем, надо заметить, что великий князь отнюдь не был человеком безнравственным; напротив того, он был добродетелен, как по убеждению, так и по намерениям. Он ненавидел распутство, был искренно привязан к своей прелестной супруге и не мог себе представить, чтобы какая-нибудь интриганка могла когда-либо увлечь его и влюбить в себя без памяти. Поэтому он свободно предался тому, что он считал чисто платоническою связью».
Долгоруков же пишет, что Нелидова была«до того умна и любезна, что всякий, говоря с нею, забывал, что она дурна. Павел несколько лет был в нее чрезвычайно влюблен, и она многое из него умела делать».
Сама же Нелидова, подвижнически считала, что Господь предназначил ее хранить государя, и она старалась окружить его людьми, искренне ему преданными. В условиях придворных интриг она являлась большой помехой для придворных карьеристов, и благоволила к князю Куракину, который до конца своих дней остался верен своему детскому другу, императору Павлу.
Павел высоко ценил способность Нелидовой гасить его неконтролируемые вспышки гнева, от которых сам нередко страдал, и потому выражал ей свою искреннюю признательность:«знайте, что, и умирая, буду помнить о Вас».Это не было признанием в его любовной страсти. Он просто сознавал ее незаменимость в способности успокаивать его приступы гнева. И императрица Мария Федоровна, которая долгое время искренне ревновала Павла к Нелидовой, в дальнейшем оценила необыкновенную способность Нелидовой почти мгновенно успокаивать гнев Павла, после чего сделала ее своей лучшей подругой.
В подтверждение сказанному, приведем случай, свидетелем которого явился вице – адмирал Александр Семенович Шишков: «Мне случилось на бале, в день бывшего празднества, видеть, что государь чрезвычайно рассердился на гофмаршала и приказал позвать его к себе, без сомнения, с тем, чтобы сделать ему великую неприятность. Катерина Ивановна стояла в это время подле него, а я – за ними. Она, не говоря ни слова и даже не смотря на него, заложила свою руку за спину и дернула его за платье. Он тотчас почувствовал, что это значило, и отвечал ей отрывисто: Нельзя воздержаться! - Она опять его дернула. Между тем гофмаршал приходит, и Павел изъявил ему свое негодование, но гораздо кротчайшим образом, нежели как по первому гневному виду его ожидать надлежало»
Нелидова позволяла себе и большие вольности в отношениях с императором Павлом. И здесь уместно будет рассказать исторический анекдот о случае произошедшим в сентябре 1797 года в Гатчине, свидетелем которому был полковник Николай Александрович Саблуков: «Как-то раз, в то время, когда я находился во внутреннем карауле, во дворце произошла забавная сцена. … Офицерская караульная комната находилась близ самого кабинета государя, откуда я часто слышал его молитвы. Около офицерской комнаты была обширная прихожая, в которой находился караул, а из нее шел длинный узкий коридор, ведший во внутренние апартаменты дворца. Здесь стоял часовой, который немедленно вызывал караул, когда император показывался в коридоре. Услышав внезапно окрик часового «караул вон!», я поспешно выбежал из офицерской комнаты. Солдаты едва успели схвати-ть свои карабины и выстроиться, а я обнажить свою шпагу, как дверь коридора открылась настежь и император, в башмаках и шелковых чулках, при шляпе и шпаге, поспешно вошел в комнату, и в ту же минуту дамский башмачок, с очень высоким каблуком, полетел через голову его величества, чуть-чуть ее не задевши. Император через офицерскую комнату прошел в свой кабинет, а из коридора вышла Екатерина Ивановна Нелидова, спокойно подняла свой башмак и вернулась туда же, откуда пришла. На другой день, когда я сменялся с караула, его величество подошел ко мне и шепнул: - Друг мой, вчера у нас случилась размолвка. -Так точно, государь, - отвечал я».
Поддерживая Марию Федоровну и Нелидову, князь Куракин сильно рисковал, ибо борьба придворных за влияние на Павла, была нешуточной.
Впрочем, опала князя Куракина продолжалась недол-го, и уже 1 февраля 1801 года, князь Куракин присутствовал при освящении нового Михайловского замка, а всего через 20 дней, уже граф Ростопчин был отрешен от всех дел, а князю Куракину Павел при-казал вновь вступить в прежнюю должность вице-канцлера.Таковы были качели придворных интриг.
Смерть императора Павла.
Куракин присутствовал и на последнем ужине Павла незадолго перед убийством. И именно князь Куракин, по просьбе Марии Федоровны, опечатывал и разбирал бумаги покойного императора. Несмотря на кратковременные размолвки, Павел, как и князь Куракин, до конца дней остались верны своей детской дружбе. После смерти Павла, при вскрытии завещания государя, обнаружилось, что «своему верному другу», князю Куракину Павел завещал звезду ордена Черного Орла, которую прежде носил сам Фридрих Великий, а также шпагу, принадлежащую графу де-Артуа.А князь Куракин до конца своих дней бережно хранил милые безделушки, в разное время подаренные ему Павлом. После смерти Павла, он предпочитал проводить время в обществе императрицы Марии Федоровны. Рассказывают, что они долгие часы молча сидели друг против друга, предпочитая этот бесцельный досуг, всем остальным радостям бытия.