Опала князя Куракина.

Несмотря на то, что князь Александр Борисович Куракин, являлся лучшим детским другом наследника российского престола Павла I, государыня считала, что князь, оказывал дурное влияние на Павла.

Вот что о причине ссылки, пишет М.И. Пыляев: «При Екатерине II этот вельможа (т.е. князь Куракин) был сослан в ссылку в свое саратовское имение. Причиною ссылки князя стала обнаруженная во время путешествия секретная переписка его с флигель-адъютантом П.А. Бибиковым.»

Покинув столицу, блестящий молодой князь Куракин выбрал для проживания одну из своих родовых вотчин, в селе Борисоглебском, находящемся в то время в составе Саратовской губернии. Правда, во все время ссылки, Екатерина Вторая разрешала князю Куракину два раза в год навещать Павла в Санкт-Петербурге.

Жизнь в Борисоглебском.

Надеясь на скорое окончание екатерининской опалы, князь Куракин прожил в своем старом имении в полном бездействии, около десяти лет. И только осознав, что при жизни своенравной царицы, он не сможет вернуться в столичный Петербург, князь Куракин, привыкший к придворной жизни, решил построить новую усадьбу, в которой мечтал встретить наследника российского престола Павла, который обещал приехать к нему в гости в Надеждино. Для этого, не жалея денег, он стал строить в своем родовом селе дворец, который по роскоши и убранству не уступал бы лучшим дворцам Санкт-Петербурга: «Я долго по неизвестной судьбе моей от сего строения удерживался. Наконец, сад мой и продолжающаяся одинаковость в моих обстоятельствах меня решили».

Главным архитектором проекта им был назначен Джакомо Кваренги, при этом своему брату, живу-щему в Петербурге, Александр Борисович писал, что внутреннее расположение комнат он обдумывал сам, и все фасады здания были сделаны по его собственному замыслу. Вот что по этому поводу пишет саратовский писатель Б.С. Неводов: «… Куракин сам набросал эскиз дворца и написал в Петербург своему младшему брату Алексею Борисовичу письмо: «Любезный мой брат, прошу Вас взять на себя бремя - поручить иноземным мастерам составить прожект дома, коий решил я поставить здесь в уединении своем. Тешу себя надеждой, что Вы сумеете склонить на сие дело итальянца Кваренги, живущего сейчас в Санкт-Петербурге».

И уже в 1792 году, домашний архитектор Н.А. Телегин, руководствуясь разработками Кваренги, на высоком берегу реки Сердобы, недалеко от ее впадения в Хопер, начал строительство трехэтажного дворца с шестиколонным ионическим портиком, обращенным в бескрайние саратовские степи.

Строительство дворца, в котором насчитывалось около восьмидесяти комнат, было окончено в 1795 году. Многочисленные комнаты нового дворца были щедро украшены картинами и предметами искус-ства, специально выписанными князем Куракиным из Европы. И главное, в каждой комнате дворца, князь, как опытный придворный, велел поместить портрет своего друга, цесаревича Павла.

В этом дворце, князь Куракин устроил свой провинциальный быт, по подобию русского царского, или европейского королевского двора. Вот как об этом пишет, неоднократно бывавший в имении, Филипп Филиппович Вигель: «в великолепном уединении своем сотворил он себе, наподобие посещенных им дворов, также нечто похожее на двор. Совершенно бедные дворяне за большую плату принимали у него должности главных дворцовых управителей, даже шталмейстеров и церемониймейстеров; потом секретарь, медик, капельмейстер, библиотекарь и множество любезников без должностей составляли свиту его и оживляли его пустыню»

Это подтверждает и М.И. Пылев: «В павловское время много было выключенных из службы дворян, которые охотно принимали всякие, даже низкие должности у знатных вельмож. Известный любимец императора Павла I, князь Куракин, как уже выше сказано, в своем богатом саратовском имении Надеждино сделал у себя, наподобие посещенных им дворов владетельных княжеств, собственный двор. Совершенно бедные дворяне за большую плату принимали у него должности главных дворецких, управителей, даже шталмейстеров и церемоний-мейстеров. У него жил очень видный собою майор, которого обязанность состояла только в том, чтобы с палкою в руках ходить перед князем, когда он шел в свою домовую церковь. Но и помимо него было множество любезников без должностей, которые составляли княжескую свиту. Всякий день, даже в будни, за столом гремела музыка, а в праздники были большие выходы. Разделение времени, дела и забавы, - все было подчинено строгому порядку и этикету. Изображения Павла I находились у него во всех комнатах; в саду и в роще, там и сям встре-чались весьма изящные памятники знаменитым друзьям и родственникам. Князь наслаждался и мучился воспоминаниями Трианона и Марии Антуа-нетты, посвятил ей деревянный храм и назвал её именем длинную, ведшую к нему, аллею. Такие державные затеи имели довольно смешную сторону».

Дополним эту информацию еще одним свидет-ельством М.И. Пыляева:

«…большим хлебосолом был представитель сласто-любивого XVIII века, великолепный, покрытый бриллиантами и окруженный всегда множеством всякой прислуги канцлер Александр Борисович Куракин, правнук знаменитого дипломата и свояка Петра Великого.» …«Когда князь проживал в своем Надеждине, все кипело жизнью шумной и полной всякого довольства. Учтивая, внимательная барская дворня прежнего времени по уши была занята услугами: большой наплыв посетителей всегда был приятен князю. Часто многие из бедных дворян жили здесь, из скромности по нескольку месяцев не смея представиться князю, однако пользуясь всеми удобствами широкой барской жизни. Во дворе для выездов были всегда готовы экипажи и верховые лошади, а на прудах желающих ожидали шлюпки с молодцами-гребцами».

Куракин много времени уделял строительству и благоустройству своей усадьбы: «Поселившись в своем Надеждино, князь Александр Борисович занялся его благоустройством. На восточном конце селения при нем был построен огромный каменный о трех этажах дом, настоящий дворец, который, равно как и прилегающий парк, были украшены всеми прихотями того времени». (Подробнее см. «Восемнадцатый век», под ред. В.Н. Смольянинова)

В своей саратовской ссылке князь Куракин про-должал активную переписку с великим князем Павлом и пользовался его благосклонностью. Вот как он описывал Павлу сельский пейзаж, открывавшийся из окна новой усадьбы: «Из своего окна я вижу речку, за ней озеро в две версты, село Александровское, деревни, вспаханные поля, равнины, пастбище, огромный лес. По этому наброску картины, которая ежедневно предстаёт перед моими глазами, Вы можете представить себе, что происходит во мне, и как я должен быть сейчас покоен и счастлив.»

Писал он Павлу и о своем саде:«Я сделал для Вас, мой дорогой покровитель, уменьшенный план моего сада, и отправляю его Вам, как только будет готов список названий, коими я его наполнил. Эти имена не будут представлять для Вас загадку, как для других: они позволят Вам проникнуть в самые сокровенные тайники сердца Вашего покорного слуги и откроют для Вас его чувства, чаяния, радости. Вы узрите его обнажённую душу и увидите, что он всегда таков, каким Вы его знали» …